«Фальшивое избиение» гендиректора
торговых центров «Гранд» и «Три кита»
Сергея Зуева
Автор статьи оценил
добровольную «смену
своей позиции» в $50 тыс.
«Московский
комсомолец», 31.01.02, «Фальшивая кровь. Генеральная прокуратура России работает под заказ»
Юрий Ряжский
На прошлой неделе мне предложили денег…
Нет, не так.
На прошлой неделе меня спросили: сколько тебе нужно, чтобы “закрыть” тему отношений между таможней и Генеральной прокуратурой? А еще лучше, продолжить ее — но не так, как ты это делаешь сейчас, а полностью поменяв точку зрения. Пусть белое станет черным, а там называй любую сумму…
Ну, не любую, хотя, думаю, тысяч пятьдесят (не рублей) охотно бы дали. За полную и безоговорочную смену позиции.
Справедливости ради стоит сказать, что на кону стояли куда более серьезные деньги. Восемь млн. долларов, которые попросту украли у государства. Плюс — пара уголовных дел. Плюс — несколько весьма вероятных лет за решеткой. Плюс …
Цирк уехал. Клоуны остались
…Генеральный директор
торговых центров “Гранд” и “Три кита”
Сергей Зуев опаздывал. Его автомобиль
мчался по кольцевой дороге с бешеной
скоростью. “Мебельный король” Москвы и ее
окрестностей истошно кричал в трубку
мобильного телефона:
— Я сказал, без меня ни шагу!
Вы мне и так все перепутали. Где съемочная
группа?!
На том конце голос робко
отвечал:
— Мы возле пятьдесят
первого километра. Движемся к складу.
Съемочная группа едет передо мной.
— Останавливайтесь и ждите
меня. Я вам устрою цирк!
Зуев сдержал слово. И
натурально устроил цирк — спустя всего
каких-то сорок минут.
“Представление” состоялось
в Солнцеве, возле бомбоубежища,
превращенного в склад. Время на часах — 14
часов 45 минут. 3 декабря 2001 года.
В бомбоубежище хранилась
мебель двух фирм-поставщиков товара для “Трех
китов” и “Гранда”. Как установило
следствие, мебель эта была завезена в
страну с нарушением таможенных правил.
Поэтому вся территория склада была
объявлена зоной временного таможенного
контроля и охранялась СОБРом ГТК РФ.
Зуев появился у склада в
сопровождении двух телохранителей, юриста
и “группы поддержки”. Поддержку
символизировала стайка женщин
критического возраста, выкрикивавших: “Отдайте
нашу мебель!”
Депутат решительно подошел к
бойцам СОБРа, выстроившимся в цепочку вдоль
границы охраняемой территории, и стал
тыкать пальцем в одного из бойцов. При этом
генеральный директор крупнейшего в стране
мебельного центра грубо выкрикивал: “Кто
вы такой? Снимите маску!” Сзади Зуева
подпирала нервная женская команда.
СОБРовцы, предупрежденные о
возможных провокациях со стороны мебельных
контрабандистов, начали отступать к
воротам с соблюдением дистанции в два метра.
Тут-то все и началось.
Никто из окружающих, включая
двух видеооператоров, которые приехали
запечатлеть “побоище”, не зафиксировал
момент, когда Зуев неожиданно оказался на
земле. Только что он твердо стоял на ногах —
и вот уже то ли присел, закрыв лицо руками,
то ли просто пригнулся. Но когда Зуев
распрямился, под носом у него расплывалось
пятно красного цвета.
Телохранители, до того
безучастно стоявшие за спиной тела,
подскочили к своему боссу. Подхватили его
под руки и повели к машине. “Мебельный
король” Москвы старался приволакивать
вялые ноги.
Как только Зуев сел в машину,
негодующая “группа поддержки” тут же
покинула место происшествия. Представление
закончилось. А недоумевающие таможенники
до темноты сохраняли место происшествия
нетронутым, ожидая милицию для изучения
деталей события. Чудаки…
Как только Зуев оказался в
машине, тут же зазвонил мобильный.
— Здорово, “терпило” (на
уголовном сленге “потерпевший”. — Авт.)
— Что же делать — “терпило”.
Вот так вот у нас бьют крупных бизнесменов.
Прямо в рожу, с кровью, блин…
После жалоб на тяжкую долю
отечественного бизнесмена Зуев начал сам
звонить по телефону и раздавать очень
странные команды.
— В травмопункте уже
договорились? Какой адрес? Ленинский
проспект, 21? Старые Химки? Все понял. Фамилию
вы им, надеюсь, не называли заранее?..
— Какой диагноз? Хорошо, я
скажу, что у меня голова кружится. А куда
заявление будем делать? Понял. Прямо в
Генеральную прокуратуру. Они ждут? Хорошо.
— Обязательно надо дать все
это в новости на завтра. А в среду собирайте
пресс-конференцию. В Интерфаксе. Пусть
телевизор поставят для демонстрации. Пресс-релиз
мы “слепим” сами…
Так, раздавая команды, Зуев
мчался в травмопункт, где уже ждали
потерпевшего с неизвестной фамилией.
А 21 декабря на свет появилось
уголовное дело №687 о превышении
сотрудниками СОБРа ГТК России своих
служебных полномочий. Попросту говоря, об
избиении Сергея Зуева.
Свидетеля вызывали?
Майор СОБРа ГТК
России Дмитрий Круглов был тем самым
таможенником, в которого Зуев тыкал пальцем
и требовал снять маску.
Несколько штрихов к его
портрету. Дмитрий награжден медалью “За
отвагу”. В 1994—1995 гг. находился в
командировке в Чечне. Участвовал в штурме
Грозного. Во время штурма потерял десятерых
товарищей. Сам чудом остался жив…
И вот что он говорит сегодня
по поводу случившегося.
— Да нас и не надо было
предупреждать о провокации. За полгода
охраны этого склада провокации не
прекращались. А на этот раз нас даже
предупредили, чтобы ни в коем случае не
применяли силу.
Поэтому, когда какой-то лысый
мужичок стал тыкать в меня пальцем, вперед
вышел сотрудник центрального аппарата ГТК
в штатском и сказал, что все переговоры надо
вести с ним. Мужичок с ним поговорил. Потом
вернулся в машину. А вернувшись, повел
группу женщин прямо на СОБР, не вступая ни в
какие переговоры.
Мы стали отходить к воротам.
Вдруг этот мужичок присел, как будто что-то
выронил. Кувыркнулся на живот. А поднимаясь,
стал размазывать что-то красное по лицу.
После чего его увели… Идиотизм какой-то.
Когда мне сказали, что это был Сергей Зуев, я
не поверил. Артист, а не генеральный
директор.
— Да не артист он, а клоун
чистой воды, — вступает в разговор и.о.
начальника Управления спецопераций ГТК
России Николай Кожухарь.
Николай до работы в ГТК служил
в отряде спецназа “Витязь”. Начал с
командира взвода, закончил командиром
группы. В Чечне воевал в 95-м, 96-м и 97-м годах.
Участвовал в операциях под Самашками и в
селе Первомайское. Был ранен.
— Я приехал на объект в час
дня, уже зная о том, что готовится какая-то
провокация. В два часа тридцать минут, когда
Зуев поговорил с сотрудником отдела
таможенных расследований и ушел в свою
машину с телохранителем, я доложил “наверх”,
что все нормально, и собрался уезжать. Вдруг
этот клоун начал свои кульбиты исполнять…
Знаете, личные охранники
обычно уступом стоят. А перед падением
Зуева они отошли за его спину. Я знаком с
работой телохранителя — поверьте, они это
сделали специально.
Что теперь происходит, мне не
очень понятно. На фронте все просто: там
враг — здесь свои. Но в тот день Зуева никто
не трогал, хотя мы имели полное право
задержать всю гоп-компанию. Граница
таможенного поста — та же самая линия
фронта. Заходить на охраняемую территорию
объекта посторонним запрещено. А Зуев “линию
фронта” перешел…
Прокуроры, вперед!
Самое смешное
состоит в том, что младший советник юстиции
Рябинин, возбудивший уголовное дело против
СОБРовцев, в своем постановлении признает,
что Зуев нарушил границу таможенного поста.
Цитируем:
“3 декабря 2001 года около 15
часов сотрудники отряда специального
назначения ГТК России (…), являясь
должностными лицами, выполняли служебные
обязанности по охране складских помещений.
На просьбу генерального директора ООО “Альянс-95”
Зуева С.В. — пройти в помещение склада,
сотрудники ГТК России ответили отказом.
После того как Зуев С.В. и прибывшие с ним
граждане подошли к двери, ведущей в склад,
не установленные сотрудники СОБРа ГТК
России нанесли гражданину Зуеву С.В. не
менее двух ударов руками в область лица и
грудной клетки, причинив последнему
телесные повреждения”.
Так и хочется добавить за
следователя… “и нравственные мучения”. Но
вряд ли Сергей Зуев мучается угрызениями
совести. Для того чтобы случилось первое (угрызения),
необходимо наличие второго (совести). А в
этом лично у меня большие сомнения.
“Избиение” Зуева произошло
при большом стечении народа и под
объективами двух видеокамер, заранее
оплаченных руководителем “Трех китов”.
Тем не менее, кто именно бил Зуева и сколько
было нанесено ударов, почему-то никто не
видел — в протоколе стоит “не менее двух”.
Кстати, не зафиксировали факт избиения и
бесстрастные объективы видеокамер…
Конечно же, бойцы СОБРа и
сотрудники таможни — люди
заинтересованные. Следователь имеет все
основания не доверять их показаниям. Но вот
как описывает события оператор, нанятый для
съемки самим Сергеем Зуевым, Андрей
Анненков:
“Зуев сказал, что я должен
снимать его практически вплотную, когда он
поедет за своей мебелью на склад, который
расположен в Солнцеве, а вторая камера
должна снимать общий план. Зуев подошел к
входу в бомбоубежище. Я шел практически
вплотную и снимал его сбоку. Сзади меня были,
кажется, охранники Зуева.
В линию перед входом стояли
сотрудники в пятнистой форме с собакой.
Собака нас не подпускала к СОБРовцам. Они
стояли спокойно, не делая никаких движений,
руками не махали и на требования Зуева
отвечали молчанием.
В этот момент Зуев сделал
несколько шагов вперед и перекрыл мне
объектив спиной. После чего завалился чуть
вперед на правый бок. Когда Зуев
приподнялся, все лицо и руки были в крови. Я
обратил внимание, что кровь размазана, а где
рана, не видно”.
Смотрите: это — показания не
таможенника, не СОБРовца, а телеоператора,
человека незаинтересованного.
Наконец, если прокуратуру не
убеждают показания бойцов СОБРа и
зуевского оператора, то у следователя
Рябинина в материалах дела есть сводка
телефонных переговоров Зуева с неизвестным
(копия ее есть и у “МК”). Сводка эта
убеждает лучше всяких показаний…
3 декабря 2001 г., 10 ч. 40 мин.
Неизвестный: — Алло?
Зуев: — Да.
Н.: — Привет!
З.: — Здорово!
Н.: — Ну что? Все, как
запланировали? Когда, если что-то у тебя
случится… Если тебя стукнет кто-нибудь и
пойдет кровь из носа, ты обязательно
тыльной стороной ладони, вытирая нос,
размажь по щеке. Потому что, когда просто
кровь капает, ее не видно, понимаешь?
З.: — О’кей! Я все сделаю. Это я
сыграю, ты не волнуйся!..
Обратите внимание: события
в Солнцеве развернулись в 14.45. Разговор
произошел в 10.40, за 4 часа до стычки! Кровь
уже запланирована…
В принципе это уже готовый
состав преступления и “небо в клеточку”
для Сергея Зуева. Статья 306 ч. 2 УК РФ звучит
следующим образом: “Заведомо ложный донос
о совершении преступления, соединенный с
обвинением лица в совершении тяжкого или
особо тяжкого преступления либо с
искусственным созданием доказательств
обвинения наказывается лишением свободы на
срок до шести лет”.
В разъяснении к 306 статье УК РФ
сказано, что основным объектом
преступления являются интересы правосудия.
Донос направляется в органы, имеющие право
возбудить уголовное дело: суды, прокуратура,
органы следствия и дознания… Преступление
считается оконченным с момента получения
ложного заявления органами правопорядка.
Искусственным созданием
доказательств обвинения считается
фальсификация, имитация доказательных
фактов, которые в действительности
отсутствуют, или искажение реальных
доказательств.
В случае с мнимым избиением
Зуева присутствует полный набор: ложный
донос в Генпрокуратуру, искусственное
создание доказательств и искажение
реальных доказательств. Почему на это никто
не обращает внимания?
И еще один нюанс. Свидетели и
потерпевшие, опрошенные по
сфальсифицированному делу и давшие ложные
показания, подлежат ответственности по ст.
307 ч. 2 УК РФ — до пяти лет.
Одноглазое правосудие
На прошлой неделе в
прессе появилось Открытое письмо Думской
комиссии по борьбе с коррупцией Президенту
России Владимиру Путину. В своем письме
депутаты обвинили руководство Генеральной
прокуратуры в низком профессионализме и
просили президента рассмотреть вопрос о
несоответствии генерального прокурора РФ
Владимира Устинова и его первого
заместителя Юрия Бирюкова занимаемым
должностям.
Публикацию назвали “Свободу
прокурору!” А здесь — ошибочка вышла.
Не свободу надо было
требовать для Устинова и Бирюкова, а
тщательного разбирательства. И не об уровне
профессионализма говорить, а о коррупции.
Мы — со своей стороны —
попросили прокомментировать ситуацию,
сложившуюся сегодня в ведомстве Устинова—Бирюкова,
бывших следователей Генпрокуратуры по
особо важным делам, людей, известных своей
принципиальностью не только в
правоохранительных органах, но и в стране.
Николай ВОЛКОВ (до
увольнения вел дела “Аэрофлота” и “Андавы”):
— Оценивать сегодня
деятельность Генеральной прокуратуры все
равно что оценивать экономику Пиночета.
Руководитель любого государственного
органа имеет полное право выбирать свою
команду. Подбирать тех людей, с кем ему
легче работать, кому он доверяет. Поэтому мы
и имеем то, что имеем.
Чтобы давать юридическую
оценку любому уголовному делу, надо сначала
это дело прочитать от корки до корки. Все
остальное зависит от квалификации
следователя и сложности дела. Кому-то для
расследования требуется год и обязательный
арест подозреваемого. Кому-то хватает
недели, чтобы разобраться в сути вопроса.
Следователя политические
мотивы того или иного уголовного дела не
должны интересовать. Для него главным
является вопрос: есть состав преступления
или нет. “Вор должен сидеть в тюрьме”.
Что касается дела с “избиением”
Сергея Зуева (за этим делом я по прессе
слежу), то, по-моему, здесь вопрос особой
юридической сложностью не отличается.
Настораживает другое — почему не
расследуется экономическая подоплека
ситуации вокруг “Гранда” и “Трех китов”?
Дело по контрабанде мебели
закрыли “за отсутствием состава
преступления”, поскольку фирма, ввозившая
мебель в страну, была зарегистрирована по
утерянному паспорту и найти ее невозможно.
Это как с коробкой из-под “ксерокса”
получается. Факт преступления — есть, а его
состава — нет.
Когда следователь берется за
дело, связанное с экономикой, он должен
восстановить всю цепочку денежных проводок
и товарных поставок. И до восстановления
этой цепочки он не имеет право выносить
решение. Отговорки типа утерянного
паспорта — это полная ерунда. Деньги-то “ходили”
по конкретным счетам. А вопрос, почему Зуев
заплатил 2,5 млн. долларов за “чужую” мебель,
так и остался без ответа.
Генеральная прокуратура
сегодня показывает фантастически высокие
данные по раскрытию преступлений. Но, во-первых,
преступления все незначительные. А, во-вторых,
если в стране такое количество
преступлений, значит, правоохранительная
система у нас просто отсутствует! Как с
делом МПС: два года материалы Счетной
палаты пылились в Генеральной прокуратуре.
И вдруг на тебе — коррупция. А раньше куда
смотрели?
Когда по делу “Аэрофлота”
мне стали выставлять рамки, за которые я не
должен был выходить, я ушел из прокуратуры.
Кто пришел на смену? Люди, которые
устраивают по своим человеческим и
профессиональным качествам генерального
прокурора.
Борис ПОГОРЕЛОВ (расследовал
“громкие” дела по хищениям со
стратегических объектов: ядерные изотопы,
“красная ртуть” и т.п.):
— Я уходил из прокуратуры во
времена Ильюшенко. При Скуратове вернулся.
Потом снова ушел. Потому что то, что сегодня
происходит в генеральной, можно описать
лишь в терминах уголовного жаргона: “Беспредел
и крысятничество”.
От прокурора города Сочи до
генерального прокурора дистанция
огромного размера. Дистанция — в уровне
государственного мышления. За последнее
время из прокуратуры ушло много
профессионалов. На смену им приезжают
молодые ребята из регионов. Все они не имеют
московского жилья, а значит, сильно
зависимы от руководства. Интересно, что
самые сложные дела поручаются или молодым
специалистам, или выходцам с южных окраин.
Дело МПС и Аксененко ведет вновь
назначенный следователь. Дело СИБУРа — то
же самое. Да и конфликтом вокруг “Трех
китов” занимаются “южные” специалисты…
К сожалению, я могу следить за
событиями только по СМИ, где информация не
всегда объективна. Может, поэтому у меня и
складывается впечатление, что действия
Генпрокуратуры носят заказной характер. Но
возьмите дело, связанное с мебельными
поставками. ГТК сегодня дает 40%
государственного бюджета. Мебельный бизнес
по доходности занимает второе место после
электроники. А действия Генеральной
прокуратуры носят откровенно
односторонний характер — дела по
контрабанде закрываются одно за другим, на
их месте появляются уголовные дела против
сотрудников ГТК. Я знаю замруководителя
таможенных расследований Файзулина. Он
юрист достаточно высокой квалификации,
чтобы допустить нарушение, а тем более
преступление.
Любое расследование должно
идти в обе стороны. Следователь обязан
изучить все доводы и аргументы
противостоящих сторон. И только когда он
полностью убедится в своей правоте, может
отправлять дело в суд или закрывать его.
Наша прокуратура сегодня
окривела на один глаз.
Заявления Устинова, типа “суд
разберется”, несостоятельны. Это — нонсенс.
В мое время, когда дело передавалось в суд
из Генеральной прокуратуры, оно уходило в
идеальном состоянии и со стопроцентной
доказательной базой. Не надо забывать, что
любое сомнение трактуется судом в пользу
обвиняемого. Поэтому когда Устинов говорит,
что “суд поправит, если мы в чем-то ошиблись”,
он просто ставит крест на своем
профессионализме.
В наше время и закон был
жестче, и преступные схемы сложнее. А за
любую следственную ошибку приходилось
годами службы платить. Сегодня, видимо, все
проще: выполнил приказ, получи звезду…
* * *
“МК” давно и
пристально следит за войной, которую
Генеральная прокуратура ведет против
Таможенного комитета. В этой войне уже было
многое. Но на этот раз Генпрокуратура и Зуев,
кажется, перешли все границы. Они готовы
усадить на скамью подсудимых ребят, которые
проливали кровь (настоящую, свою кровь!) в
Чечне, видимо, за то, чтобы подчиненные
Устинова могли спокойно обделывать свои
делишки.
Хотя — чему удивляться? О “платных”
отношениях замгенерального прокурора Юрия
Бирюкова с чеченцами уже ходят легенды.
…А мой разговор недельной
давности закончился просто. Не хочешь денег?
Странно… Ну смотри, там люди серьезные, они
и наказать могут. Думаешь, тяжело найти
компромат?
Конечно, патрон в машине стоит
значительно дешевле…
